Музей аймака Селенге находится в городке Сухэ-Батор, Монголия. Он посвящен монгольскому родоплеменному образованию под названием Селенге. Здание музея выполнено в цилиндрической форме в белых тонах с голубыми и коричневыми вставками.

Крышу здания венчают застекленные башенки. Своеобразный дизайн сооружения характерен для архитектуры Монголии. В музее аймака Селенге представлена история родоплеменного образования и много других экспозиций, посвященных истории, архитектуре и искусству города. Это место привлекает к себе множество туристов из разных уголков мира.

Координаты : 50.23549500,106.21008600

Статуя Сухэ-Батора

Памятник Сухэ-Батору представляет собой скульптуру великого военного, знаменитого руководителя Монгольской народной революции, которая всколыхнула жизнь народа в 1941 году. Статуя находится на центральной площади города Баруун-Урт, Монголия.

Фигура основателя Монгольской народно-революционной партии, родившегося 9 февраля 1921 года в городе Урга, изображена на коне, что символизирует отвагу и геройский дух последнего во время революций. Скульптура установлена на высоком постаменте, отделанном плиткой, на котором выбита золотыми буквами на монгольском языке вечная надпись, прославляющая подвиги славного командира.

Координаты : 46.68131000,113.28011500

Самые популярные достопримечательности в Сухэ-Баторе с описанием и фотографиями на любой вкус. Выбирайте лучшие места для посещения известных мест Сухэ-Батора на нашем сайте.

В один из самых жарких дней я погостила в городе Сухэ-Батор. Монголия. Сутки конечно же мало, но интересно.

1. Своё название аймак получил по протекающей через его территорию с юго-запада на северо-восток, к границе с Россией, реке Селенга. Так же, только с юга на север, Сэлэнгэ пересекает другая крупная монгольская река — Орхон, впадающая в Селенгу практически на самой границе. Административный центр аймака, город Сухэ-Батор, находится на правом берегу Орхона, в непосредственной близости от места слияния рек. В целом же ландшафт аймака представляет собой плоскогорье с горами высотой 2000 м и более в его восточной части.

2. Сухэ-Батор город, административный центр Селенгинского аймака Монголии. Расположен на правом берегу реки Орхон близ впадения её в Селенгу в 9 км южнее российской границы, в 311 км севернее Улан-Батора. Жителей около 20 000 человек.

3. Все постройки очень советские.

4. Город назван в честь Сухэ Батора, ключевая фигура в истории Монголии первой половины двадцатого века. Его имя помнится до сих пор. В культуре Монголии он один из любимых персонажей до сих пор, во многом благодаря пропаганде и преподнесению его образа в различных сферах жизни, в том числе и "важнейшем из искусств" - кино.

5. В 1942 году в Монголии вышел первый фильм о Сухэ Баторе. При этом революционера сыграл русский актер Лев Свердлин, он же выступил и режиссером фильма. Позже был снят фильм "Храбрый полководец Сухэ Батор" с народным артистом Цэгмидом в главной роли. Классическое же значение обрел фильм "Утро", снятый в 1960е г.г. Сухэ Батор в нем был сыгран заслуженным артистом Монголии Дашнамжилом. По всеобщему мнению в Монголии артист успешно вошел в роль, и получилось лучшее изображение Сухэ Батора в киноискусстве.

6. Пропаганде и памяти образа Сухэ Батора на государственном уровне служит и орден Сухэ Батора - одна из высших государственных наград Монголии. Ранее орден Сухэ-Батора являлся высшей правительственной наградой Монгольской Народной Республики. Он был учрежден 16 мая 1941 г. Орденом Сухэ-Батора награждались граждане, воинские части и подразделения, военные училища, административные и промышленные организации, проявившие особые заслуги в оборонном, хозяйственном и культурном строительстве МНР, а также совершившие героические подвиги в борьбе против внешних и внутренних врагов. Орден Сухэ-Батора вручался также лицам, удостоенным высших званий - Героя Монгольской Народной Республики и Героя Труда Монгольской Народной Республики. Этот орден был вручен тысячам граждан Монголии и социалистических стран. Его получали герои революции 1921 года, партийные, государственные и военные деятели МНР, передовики промышленности, сельского хозяйства, транспорта, здравоохранения, культуры, просвещения, искусства.

7. Он не плачет, просто в этот день стояла жара под 40 градусов. Представьте как ему жарко.

8. Городок очень спокойный.

9.

10.

11. Здание почты.

12. Сквер на главной площади.

13. Скульптурные композиция. Фрагмент фонтана.

13.

14. Школьницы возвращаются со школы.

15. Пристройки к домикам.

16. Дворики такие и у нас можно встретить.

17. БУУЗЫ!!

18. Это здание - больница.

19. Школа №1 г. Сухэ-Батора. Школьный комплекс был подарен советским народом.

20. В школе дети занимаються вот такой красотой. Резьба по бумаге. Картина А. Алтансэлэм.

21. Каждый ребенок поёт, играет на музыкальном инструменте, танцует.

22. Мукомольный завод. "Алтан тариа"

23.

24.

25. А это рейнжеры) Шучу это полицейские. Ну, скажите красавцы же?

26. Некоторые гоняют на мотоциклах.

27. Дух кочевника.

28.

29.

30. Памятник матери Чигис Хана Оэулун.

31. В красивом месте стоит.

32. Монголы очень красивы в национальных одеждах. У нас в Бурятии так не ходят или ходят но, очень редко.

33.

34.

35. Музей аймака Селенге находится в городке Сухэ-Батор, Монголия. Он посвящен монгольскому родоплеменному образованию под названием Селенге. Здание музея выполнено в цилиндрической форме в белых тонах с голубыми и коричневыми вставками.

Крышу здания венчают застекленные башенки. Своеобразный дизайн сооружения характерен для архитектуры Монголии. В музее аймака Селенге представлена история родоплеменного образования и много других экспозиций, посвященных истории, архитектуре и искусству города. Это место привлекает к себе множество туристов из разных уголков мира.

36. Охрана в музее серьезная.

37.

38. Все очень по-советский, но с национальным колоритом.

39. После объявления независимости Монголии Сухэ поступил на службу в армию. В 1912 году при содействии российских военных советников была основана Худжир-Булунская военная школа, и Сухэ стал первым из переведённых в неё солдат. Первоначально работал истопником, однако, оказавшись способным к военному делу, по окончании обучения получил должность вахмистра в пулемётном эскадроне. В 1913 году, несколько поправив материальное положение, женился на Янжиме. У них уже были дети, но родители невесты отказывали ему в свадьбе так как он был беден.

40.

41. В конце июня 1914 года Сухэ принял участие в армейских волнениях по поводу неустроенного быта и коррупции в войсках, и был переведён из столицы на западную границу под командование Хатан-Батора Максаржава. В 1918 году часть, где служил Сухэ командиром пулемётной роты, разгромила в районе Халхин-Гола войско мятежных баргутов Бавужава, и за эту операцию Сухэ получил титул «батора», то есть «героя», став с тех пор именоваться Сухэ-Батором.

42. В октябре 1921 С. во главе монгольской делегации прибыл в Москву и был принят В. И. Лениным. 5. XI 1921С. подписал от имени монгольского правительства советско-монгольский договор, положивший начало отношениям прочной дружбы и тесного сотрудничества между Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой. Вот такой памятник можно увидеть в музее.
43. В России есть Почтовая марка Монголии, посвящённая Сухэ-Батору, 1932.

СУХЭ-БАТОР

Улица Сухэ-Батора (Кировский район) исторически тес­но связана с площадью имени Кирова. В XV III - начале XX вв. улица именовалась Кремлевской (в конце ее, на берегу Ангары, был Иркутский острог-кремль). Пло­щадь называлась Спасская, Богоявленская, или Соборная, Гостинодворская, или Торговая, Плац-Парадная (Военная, Штабная), Сперанского. С постройкой в начале XX в. Тихвинской (или Воскресенской) каменной церкви площадь стала называться Тихвинской, и улица получила это же имя. 5 ноября 1920 г. площадь получила назва­ние III Интернационала, а улица - Красной Звезды. С 1935 г. - площадь имени Кирова, улица в 1963 г. стала называться Сухэ-Батора (в честь героя монгольского народа). Сквер на площади созда y в 1960-1961 гг. Из старинных построек сохранились: Спасская церковь (1710) - сейчас в ней филиал Краеведческого музея; со­бор Богоявления (1746) -в нем филиал художественного музея; Польский костел (1883) - сейчас органный зал филармония; ремесленно-воспитательное заведение Тра­пезникова - ныне биолого-почвенный факультет госу­дарственного университета. Улица, как и прежде, является административным цент­ром города.

В Улан-Баторе, столице МНР, на центральной площади, носящей имя легендарного вождя народной революции Сухэ-Батора, стоит величественный монументальный памятник: на гранитной скале возвышается скачущий всадник с высоко поднятой рукой. Рядом мавзолей Сухэ-Батора. Памятник воздвигнут на месте, где Сухэ-Батор 11 июля 1921 года торжественно провоз­гласил победу народной революции. Старые рево­люционеры, боевые партизаны, помнят предсмерт­ный наказ героя, слова которого золотыми буквами высечены на постаменте: «Если мы, весь наш народ объединимся в едином стремлении, в единой воле, то нет ничего в мире, чего бы мы не добились, не будет ничего, чего бы мы не знали, чего бы мы не умели». На этой главной площади трудящиеся республики ежегодно отмечают дату победы народной революции.

Жизненный путь Сухэ - Батора - это путь Монголь­ской народной революции и народной республики.

В лютый февраль 1893 года в юрте на окраине Маймачена в семье бедного арата Дамдина родился третий сын. Дамдин служил сторожем, иногда пас чужой скот. В тот день, 2 февраля, он, заготовляя дрова, нашел в лесу топорик (по-монгольски сух). Родители новорожденного посчитали находку счастливой приме­той и назвали мальчика Сухэ. Вскоре семья Дамдина переселилась в Ургу (ныне г. Улан-Батор), и отец стал работать истопником в аймачной канцелярии.. Здесь разбитной маленький Сухэ часто играл с русскими детьми из Консульского поселка и научился говорить по-русски.

Семья Дамдина была типичной для тогдашней Монголии. Вот уже двести с лишним лет Внешняя Монголия стонала под игом маньчжурской династии. Но налоги и подати собирали не только для оккупан­тов, но и для местных феодалов, для главы буддийской церкви богдо-гэгэна. Если нечем было платить, у бед­няка забирали скот и подвижное имущество. Страна войлочных юрт была опутана неоплатными долгами. В Монголии было 700 монастырей и ни одной светской школы. В монастырях за счет крепостных аратов про­живало 100 тысяч лам - половина мужского населения страны. С помощью ламаистской церкви маньчжуры хотели убить Свободолюбивый дух монгольского на­рода.

Сухэ с детства столкнулся с несправедливостью, уг­нетением и унижением. В 14 лет начал работать. Через некоторое время на почтовом тракте Урга-Маймачен Сухэ считали лучшим ямщиком, самым выносли­вым, смелым и храбрым наездником. На всех праздниках он брал первые места. Смышленый юноша тя­нулся к знаниям. Это заметил сосед и начал с ним заниматься. Вскоре Сухэ свободно писал и читал.

В 1911 году в Китае произошла революция. Монго­лия освободилась от маньчжурского ига и стала авто­номной. Во главе государства оказался богдо-гэгэн Джебдзундамба восьмой - пьяница и развратник. В новое правительство вошли только князья и высшие ламы. Естественно, что положение аратов не измени­лось. Они оставались бесправными, крепостными, по- прежнему жили в нищете...

В 1912 году Сухэ призвали в армию и определили... истопником. Но юноша был ловок и силен, его привлекало военное дело. В это время по просьбе монголов русские прислали своих военных инструкторов. На­чалась перестройка армии по европейскому образцу. Настойчивого, сообразительного юношу-монгола заметили, определили в строевую часть, вскоре назначили командиром взвода, потом - старшим команды курсов пулеметчиков. Цирики (воины) любили своего коман­дира, готового всегда прийти на помощь, и ласково звали его «багш», то есть учитель.

Сухэ в это время уже свободно читал газеты, за­водил разговоры на политические темы с русскими ин­структорами. Он знал правду о революции 1905 года в России, о Ленском расстреле и считал, что ждать свободы от царей, князей и ханов - пустое дело. Когда в России свершилась февральская революция, Сухэ был уже вахмистром, помощником командира пулеметной роты. Общаясь с русскими, он видел, что их колония в Урге разделилась: одни хотели продол­жения войны до победного конца, другие - мира.

Но вот из России донеслись другие потрясающие вести: свершилась пролетарская революция. Из Ир­кутска отозвали группу учащихся монголов, которые знали русский язык, были в курсе революционных событий в России. Сухэ стремился познакомиться с ними. Но в то время другие дела увлекли Сухэ. На востоке страны делал бандитские разорительные на­беги монгольский князь-изменник, японский агент Бабуджаб. Военный министр, человек с прогрессивны­ми взглядами, X. Максаржав решил проучить и усми­рить авантюриста, направил отряд цириков во главе с Сухэ. Командующим назначили заместителя воен­ного министра Баяра.

Люди и кони были измотаны тысячекилометровым переходом через сопки и восточные пустыни. Сухэ остановил роту на отдых за невысоким увалом. Цирики сразу уснули, не спал только Сухэ. По сведениям разведки, враг обладал большим численным превосход­ством- более тысячи всадников. Цирики и Сухэ рва­лись в бой, один лишь Баяр не спешил.

Ты, Сухэ, искусный батор,-говорил он льсти­вым голосом.- На тебя все надежды... только не то­ропись.

Сухэ решил все же наступать. Используя зарос­шие долины и высокие русла рек, он бесшумно снял охрану противника.

Вперед! За мной! За Монголию! - скомандовал Сухэ. Неожиданный налет вызвал панику в стане вра­га. Но к утру, используя свое превосходство в силах, противник стал теснить цириков. В этот тревожный момент спасла находчивость и смелость Сухэ. Он закатил пулемет на крутой бархан и оттуда хладно­кровно и расчетливо стал бить по бандитам. Те не выдержали и покатились назад. Цирики на конях, пре­следуя врага, ворвались в Баргу. Бабуджаб был разбит наголову. Но славу победы и все трофеи присвоил се­бе Баяр. Максаржав узнал правду и назначил рассле­дование. Баяр был изобличен. На плацу выстроили весь личный состав. Максаржав вызвал из строя Сухэ, обнял его.

Вы, Сухэ, с горсткой людей совершили героический подвиг, разгромили основные силы Бабуджаба,- сказал военный министр.- Все восхищены вами. За беспредельную любовь к родине и народу вам при­сваивается почетное звание Батора. Отныне все вас будут называть Сухэ-Батор. Министр прикрепил к го­ловному убору героя шарик-джинс четвертой степени.

Среди военных Сухэ-Батор стал признанным вожа­ком. Но богдо-гэгэна и его клику не радовала победа Сухэ-Батора, полководца из народа. Их пугала Ок­тябрьская революция в России, ее заразительный при­мер, и они пошли на сговор с китайскими милитарис­тами. Китайские захватчики ликвидировали автономию Монголии, распустили армию, во все монгольские го­рода ввели свои войска. Сухэ-Батор оказался не у дел. Он сдружился с молодыми монголами, вернувшимися из Иркутска, они вовлекли его в политическую борьбу. Единомышленники, они понимали, что путь аратов к национальному освобождению будет нелегким и дол­гим, но считали, что если монгольский народ станет бо­роться за независимость своей страны в союзе с рабо­чими и крестьянами Советской России, создаст свою ре­волюционную партию, то обязательно добьется успеха.

В 1920 году Сухэ-Батор возглавил революционную организацию, которая образовалась в результате сли­яния нескольких нелегальных политических кружков и которая явилась зародышем будущей Монгольской народной партии. Русские большевики, проживающие в Урге, врач Цибектаров, механик Кучеренко, служа­щие Попов, Гамбаржевский помогали монгольским ре­волюционерам. Они знакомили их с освободительны­ми идеями В. И. Ленина, советовали Сухэ-Батору свя­заться с Россией. С письмом к русским большевикам он добрался до границы. Письмо Сухэ передал знако­мому арату, а сам вернулся в Ургу.

Прошло несколько месяцев. Однажды врач Цибек­таров пригласил к себе Сухэ-Батора. Когда он пришел, навстречу поднялся невысокого роста блондин.

Знакомьтесь, - сказал Цибектаров Сухэ-Бато­ру,- это особо уполномоченный Дальневосточного секретариата Коминтерна Сороковиков.

Беседа затянулась на всю ночь. В конце ее И. А. Сороковиков пригласил монгольскую делегацию в Москву, к Ленину,

Летом того же года в пастушьей юрте, на берегу Толы, состоялось собрание революционной организа­ции. Оно приняло написанную Сухэ-Батором «Присягу партийцев». Это была первая программа народной партии. В ней говорилось, что главная задача всех революционеров - поднять на борьбу аратство, очис­тить страну от врагов, вернуть ей независимость, ук­репить народное государство. Решили послать деле­гацию к Ленину с письмом.

Под видом купца Тумура Сухэ-Батор перешел гра­ницу. Его жена Янжима с сыном Галсаном остались в Урге. Через день вся монгольская делегация собра­лась в Иркутске. Часть ее поехала в Москву, к Лени­ну, Сухэ-Батор и несколько соратников остались в нашем городе.

С завтрашнего дня,- сказал Сухэ-Батор,- будем посещать школу красных командиров. Нужно овладе­вать военным искусством. Близится день схватки с врагом.

Сухэ-Батора, как военного специалиста, поставили на командирскую должность. Жили в гостинице «Амурское подворье». Сухэ-Батор совершенствовался в русском языке.

На берегу Ангары, на полигоне, Сухэ обучал крас­ноармейцев искусно владеть шашкой, на полном ходу преодолевать барьеры, рассекать одним ударом глиня­ное чучело. На кавалерийских занятиях не было ему равных. Стрелял без промаха. Среди командиров и бойцов Сухэ-Батор пользовался уважением. А вече­рами учились, принимали активное участие в общест­венной жизни города.

В сентябре в первом Советском доме состоялась III губернская конференция большевиков. С приветствиями выступили председатели коммунистических секций-венгерской, немецкой, чехословацкой, поль­ской, корейской. Слово предоставили и Сухэ-Батору.

Наша революционная партия, - заговорил он взволнованно.- зародилась среди пастухов Монголии. От них я несу привет Иркутской конференции Российской Коммунистической партии большевиков, той пар­тии, которая первой подняла знамя восстания против мирового капитала. Призыв вашей партии дошел до пастухов степей Монголии, закабаленных трижды: и своими феодалами, и китайскими милитаристами, и мировым капиталом.

В Москве монгольскую делегацию принял В. И. Ле­нин. В беседе он подчеркнул, что борьбу за независи­мость и свободу невозможно вести разрозненными си­лами, необходимо создать партию аратов, это является непременным условием победы революции. Нужно иметь и свою партийную газету.

Сухэ-Батор вместе с соратниками приступил к раз­работке плана вооруженного восстания в Монголии. При содействии Монголо-Тибетской секции Дальне­восточного секретариата Коминтерна, с помощью ир­кутских большевиков, а также заведующего интер­национальным отделением политотдела 5-й Красной Армии Я. Гашека 10 ноября 1920 года в Иркутске под лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» вы­шел первый номер газеты «Монгольш укэн» («Мон­гольская правда»), всего в Иркутске вышло шесть номеров газеты. Газета тайно переправлялась в Монго­лию и сыграла свою роль в политическом пробужде­нии народа.

Сухэ-Батор с друзьями пробыли в Иркутске около 4 месяцев. Они были в гуще событий, видели, как жизнь города перестраивалась на мирный созидатель­ный труд. Для молодых монгольских революционеров это было хорошей школой.

Вскоре из Урги Сухэ-Батор получил от своей жены Янжимы тревожное письмо, в котором она сообщала печальные вести: революционные кружки разгромлены, русские большевики Цибектаров, Кучеренко и Гамбаржевский расстреляны, Максаржав арестован. Белогвардейские отряды японского ставленника при­балтийского барона Унгерна двигаются на Ургу.

Надо было спешить. 18 ноября монгольские революционеры выехали в пограничные районы Монголии. 1 марта 1921 года в пограничном русском городе Троицкосавске, ныне Кяхта, состоялся первый съезд Мон­гольской народной партии. Съезд принял первую программу, избрал ЦК партии.

Главной задачей первая программа партии выдви­нула завоевание национальной независимости и уста­новление народовластия. В ней говорилось, что «пу­тем утверждения власти и прав трудящихся Монголии, ликвидации эксплуатации и порабощения, устранения горьких страданий народных масс партия стремится к созданию для них мирной жизни, достижению ими могущества и духовного расцвета, процветания нарав­не с другими нациями и народами».

Монгольская народная партия, опираясь на опыт а и поддержку Советской России, повела аратов на штурм оплота колониализма и феодализма.

Через несколько дней после партийного съезда бы­ло создано Временное народное правительство. Сухэ- Батор стал военным министром и главнокомандующим народной армией. Сухэ-Батор разработал детальный оперативный план взятия Маймачена (сейчас Алтан- Булак), сам повел цириков на штурм. После двух атак город был взят. Китайские милитаристы бежали. Вре­менное народное правительство обратилось за помо­щью к Советской стране. И помощь незамедлительно пришла. 35-я стрелковая дивизия, партизаны П. Е. Ще­тинкина, а также полки Народно-революционной ар­мии Дальневосточной республики помогли Монголь­ской народной армии разбить многочисленные отряды русских белогвардейцев и 6 июля 1921 года заняли Ургу. Авантюрист Унгерн, мечтающий о создании Вос­точной империи, был отправлен в Новосибирск, где осужден и расстрелян.

Все улицы столицы были запружены народом. Впе­реди колонны цириков на белом коне гарцевал Сухэ- Батор. Блестели обнаженные клинки, перевязанные го­лубыми ходаками. За конниками следовали пулемет­ные тачанки, орудия. 10 июля было сформировано постоянное народное правительство. Оно подтвердило назначение Сухэ-Батора военным министром и глав­нокомандующим. Учитывая положение в стране, но­вая власть оставила богдо-гэгэна как главу церковной власти.

После антифеодальной, антиимпериалистической революции народное правительство приступило к про­ведению социально-демократических реформ в интере­сах аратства. Был создан Революционный Союз Моло­дежи.

В ноябре 1921 года Сухэ-Батор поехал с делегацией в Москву, к Ленину. Глава Советской республики очень тепло встретил вождя Монгольской революции. Ленин дал ряд ценных советов, как сделать Монголию социалистической, минуя капитализм. Для этого не­обходимо создать промышленность, вырастить свой ра­бочий класс, провести культурную революцию и вы­пестовать свою национальную интеллигенцию. Сейчас же нужно бороться за хозяйственную независимость, за подъем экономики в союзе с трудящимися Совет­ской России.

5 ноября 1921 года Советское государство подписа­ло с Монголией первый равноправный договор о при­знании друг друга, о дружбе и сотрудничестве. Верное принципам ленинской политики, Советское правитель­ство специальной статьей соглашения подтвердило свой отказ от особых прав и привилегий, которыми пользовалась в Монголии царская Россия, безвозмезд­но передала юному соседу имущество, ранее принад­лежавшее Poccии, аннулировало дореволюционный долг в сумме около 5 миллионов рублей золотом. Советское правительство высоко оценило талантли­вых руководителей и их роль в разгроме банд Унгерна. Сухэ-Батор, Чойбалсан и Максаржав были удо­стоены высших советских наград-орденов Крас­ного Знамени. Отмечая заслуги Сухэ-Батора в борь­бе за освобождение монгольского народа от на­ционального и социального гнета, правительство Мон­голии присвоило ему звание Героя и трехочковое пав­линье перо (знак признания больших воинских за­слуг).

К 1922 году вся Внешняя Монголия была освобож­дена и объединена в народно-демократическое госу­дарство. Но борьба с врагами не была закончена. Сле­дует один заговор за другим. Были разоблачены и на­казаны бывший премьер-министр Бодо и его сообщни­ки. Для защиты завоеваний революции создается госу­дарственная внутренняя охрана.

20 февраля 1923 года трудовое аратство Монголии понесло тяжелую утрату: умер Сухэ-Батор. Смерть была неожиданной для всех. Ведь совсем недавно страна отмечала его тридцатилетие.

Бывший активный участник гражданской войны, военный специалист А. Г. Нестеров, выступая по Ир­кутскому радио, вспоминал:

Я приехал на работу в Монголию в 1924 году. Из разговоров с монголами из различных слоев народа, я воочию убедился, что Сухэ-Батор был высоко почи­таем, как подлинный вождь трудового народа. Воен­ные говорили о нем как о храбрейшем из храбрых, о его железной воле, о таланте полководца. Простые люди отмечали заботу Сухэ-Батора о бедняках, его справедливость и доступность. Они простодушно, но с большой печалью говорили, что злобные демоны от­няли у них Сухэ-Батора. В юртах за чашкой чая или кумыса не раз слышал о нем: «Он ведь наш, как и мы - из пастухов, был человеком правды, был силь­ным и смелым, стал батором».

Говорили о Сухэ-Баторе как о враге лжи и неспра­ведливости, что жизнь его была очень трудна и полна лишений, но эта жизнь закалила его и воспитала, из пастуха-бедняка отважного борца за счастье простых людей Монголии.

На память приходит маленькая сценка, показатель­ная для отношения монгольского народа к Сухэ-Батору. Где-то в середине пути от Алтан-Булака наша авто­машина остановилась у юрт, туда же подъехала лег­ковая машина, из которой вышла женщина. И вдруг из юрт к приехавшей выбежали монголки. Женщины взволнованно повторяли: Янжима, Янжима, а одна из женщин подала ей своего малютку. Приехавшая с не­жностью прижимала к себе мальчика. Видно было, что эта красивая женщина, полная скромного достоинст­ва и какой-то затаенной грусти на лице, была здесь не случайным человеком. Шофер-монгол с гордостью и уважением сказал по-русски: «Это Янжима, жена Су­хэ-Батора». Хотелось еще и еще смотреть на приятное лицо Янжимы, но радостно щебетавшие женщины уве­ли ее в юрту, а мы тронулись в путь...

В 1924 году Монголия была провозглашена Народ­ной Республикой. Ныне она превратилась в аграрно­индустриальную страну с развитой культурой и на­укой.

Монгольский народ чтит память славного революционера. Именем Сухэ-Батора названы город, площади и улицы, созданы музеи. Не забывают вождя Монголь­ской революции и иркутяне.

На здании педагогического института, что располо­жен на улице Сухэ-Батора, прикреплена мемориальная доска. На ней обрамленный монгольской бязью барель­еф Сухэ-Батора. Вверху орден Красного Знамени, по­ниже отлита надпись: «Сухэ-Батор. 1893-1923 гг. Ос­нователь Народно-революционной партии и народно - революционного государства. В 1920 году жил и учил­ся в Иркутске».

Во время переговоров о заключении монголо-советского Договора о дружбе. Москва, ноябрь 1921 г.

Ранее, во времена социализма, 2-го февраля в Монголии отмечали в национальном масштабе и организовались значительные мероприятия. Сейчас же праздник отмечают в кругу МНП (Монгольской народной партии), поклонников и родственников полководца.

В честь 122-го дня рождения Д.Сухэ-Батора на центральной площади г.Улаанбаатара руководство Народной партии поднесли цветы к памятнику Д.Сухэ-Батора

В честь 122-го дня рождения Д.Сухэ-Батора на центральной площади г.Улаанбаатара руководство Народной партии поднесло цветы к памятнику Д.Сухэ-Батора. В этот день традиционно поминают заслуги и историческое значение личности Д.Сухэ-Батора, организуются научно-исследовательские конференции и выставки.

Общественность Монголии (по инициативе МНП) часто обсуждает и подвергает критике смену названия центральной площади столицы Монголии - бывшей “Сухэ-Батора” - на “площадь Чингисхаана”.

Напомним, в середине 2013 года Администрация г.Улаанбаатара приняла решение изменить название в честь Д.Сухэ-Батора центральной площади столицы, где с 1946-го стоит легендарный памятник. Площадь назвали именем Чинигисхаана. Однако жители столицы отмечают, что до сих пор не привыкли к новому названию.

Сейчас на центральной площади столицы Монголии есть одновременно памятники и Чингисхану, и Сухэ-Батору, что часто приводит к путанице жителей и гостей города.

Итак... Будущий руководитель монгольской революции родился 2 февраля 1893 года в кочевье на южном берегу реки Керулен. Когда его родители переехали в столицу Монголии — город Ургу (ныне Улан-Батор), его отец служил надзирателем в местной тюрьме.

Хозяин «Максима»

Когда Сухэ было шесть лет, семья перебралась в район российского консульства. Там, играя с русскими детьми, Сухэ хорошо выучил русский язык, что впоследствии сыграло важную роль в его политической и военной карьере.

В начале 20-го века политическая ситуация в этом регионе была очень сложной. Большая часть территории Монголии являлась провинцией Китая . Но правление китайцев не устраивало большинство монголов, которые стремились к независимости.

“Великие ханы” на заре советской эпохи в Монголии - в первом ряду Д.Сухэ-Батор (слева) и будущий легендарный маршал . Стоит - В. А. Хува. Урга. 1921 г. Фото dnevnik.bigmir.net

В 1911 году в Китае началась буржуазная революция. Воспользовавшись этим, монголы отделились от метрополии, образовав независимое государство. Большую экономическую и военную помощь в этом процессе им оказывала царская Россия, которая всячески старалась ослабить мощный Китай.

После объявления независимости Сухэ сразу поступил на службу в национальную армию. В 1912 году при содействии российских военных советников была основана Худжир-Буланская школа младших командиров, и Сухэ стал одним из первых её слушателей. Хорошо владея русским языком, он лучше других курсантов овладел основами военной тактики, прекрасно научился стрелять из пулемёта «Максим». Также он блестяще ездил верхом, успешно сдал все спортивные нормативы и вообще был на виду у начальства, которое через год назначило его командиром пулемётной роты.

После окончания военной школы Сухэ-Батор участвовал в охране восточных границ Монголии , громил со своим отрядом местных контрабандистов и за несколько лет службы завоевал авторитет и известность у своих соотечественников.

В 1914 году Сухэ даже возглавил восстание в Худжир-Буланском гарнизоне. Поводом к выступлению стало протухшее мясо, которым начальство пыталось кормить солдат. Военному министерству в Урге был заявлен протест, и чиновники правительства заменили продукты на качественные.

В 1918 году военная часть Сухэ разгромила в районе Халхин-Гола войско мятежного племени баргутов, выступивших против центрального правительства Монголии. За эту операцию Сухэ получил титул «батора» (то есть «героя») и стал с тех пор именоваться Сухэ-Батором.

В 1919 году Китай, воспользовавшись тем, что в России началась кровопролитная Гражданская война , вновь оккупировал Монголию. Центральное монгольское правительство было свергнуто, а национальная армия распущена. Незадолго до этого Сухэ-Батор вернулся в Ургу и устроился работать наборщиком в местную типографию.

Борьба с Унгерном

После оккупации Урги китайскими войсками в городе возникли подпольные антикитайские группы, и Сухэ-Батор примкнул к одной из них. Эти группы имели тесный контакт с русскими большевиками, жившими в Урге.

Изображался, конечно, и с “вождём Октябрьской революции” В.И.Лениным

Большевики убедили ургинское подполье послать монгольскую делегацию в занятый красными Иркутск. Такое решение базировалось на тех соображениях, что своими силами организовать вооружённое восстание в Монголии было невозможно, и для этого требовалась помощь Красной армии.

В середине 1920 года Сухэ-Батор с группой товарищей прибыл в Иркутск, нелегально перейдя государственную границу.

А тем временем события в Монголии приняли совершенно неожиданный оборот. Белогвардейская казачья дивизия под командованием барона фон Унгерна вторглась в Монголию с территории Забайкалья и наголову разгромила китайский оккупационный корпус. Заняв Ургу, генерал-майор Унгерн перестал подчиняться вышестоящим белым командирам и объявил себя независимым правителем Монголии.

В свою дивизию он активно набирал солдат бывшей монгольской национальной армии, а затем объявил «крестовый поход против большевизма». При этом, по мысли барона Унгерна, основную роль в этом походе должны были сыграть воины «жёлтой расы» — то есть буряты и монголы (существует версия, что своё название Азиатская дивизия получила именно по этой причине). Это была опасная авантюра, поэтому большевики решили серьёзно заняться Унгерном.

9 февраля 1921 года Сухэ-Батор был назначен главнокомандующим монгольской революционной армией и начал вербовку солдат. 1 марта в городе Троицкосавске (ныне Кяхта) прошёл 1-й съезд Монгольской народной партии. на нём было образовано Временное народное правительство Монголии.

Сухэ-Батор в этом правительстве занял должности начальника штаба и главнокомандующего. Его стараниями Народная армия выросла количественно, качественно и по монгольским меркам представляла собой реальную силу.

Одновременно из Центральной России в Забайкалье бесперебойно шли поставки оружия и боеприпасов. В мае на помощь прибыли и регулярные части Красной армии — бывший партизанский отряд Щётинкина, стрелковая дивизия Неймана, 35-й кавалерийский полк, которым командовал будущий маршал Советского Союза Константин Рокоссовский.

В начале июня подразделения Азиатской дивизии Унгерна были отбиты Щетинкиным в районе станицы Желтуринской. Попытки белых прорваться к железной дороге по левому берегу реки Селенги также потерпели неудачу. Но решающие события разыгрались именно у Кяхты, где сошлись «бешеный барон» и Сухэ-Батор. Первые стычки между «красными монголами» и унгерновцами произошли на реке Орхон. Затем к Кяхте подошла монгольская часть Азиатской дивизии во главе с князем Баяргуном.

Сухэ-Батор решил дать оборонительный бой и соответствующим образом расположил своих солдат вокруг города. Битва началась 5 июня. Сначала в дело вступила артиллерия красных, пулёметы, а затем Сухэ-Батор повёл своих цэриков (солдат) в конную атаку. Баяргун был разгромлен. Подоспевшие главные силы Унгерна восстановили «статус-кво», но 13 июня в дело вступили дивизия Неймана и отряд Щётинкина, которые и добили Азиатскую дивизию.

Отрядам Сухэ-Батора оставалось лишь преследовать отступающего противника. Победители двинулись вглубь Монголии, причём по мере их продвижения начиналась своеобразная монгольская гражданская война в миниатюре.

Часть князей твёрдо стояла за белых, а другая перешла на сторону Сухэ-Батора. Барон Унгерн был схвачен своими монгольскими телохранителями и выдан красным.

Таинственная смерть

6 июля 1921 года части Красной армии и «красные цэ-рики» вступили в Ургу. Управление страной перешло к Народному правительству Монголии. Сухэ-Батор получил в нём пост военного министра, и под его руководством начала создаваться регулярная армия. Были введены обязательная воинская повинность и единая военная форма, открылись училище по подготовке национальных кадров и больница для военнослужащих.

Фактически же вся власть в Монголии принадлежала советским большевикам, которые ударными темпами решили вывести средневековую Монголию из феодализма прямо в социализм. В сентябре 1921 года в Советскую Россию направилась полномочная делегация, в состав которой входил и Сухэ-Батор. В Москве она встретилась с Лениным и подписала соглашение о дружбе и сотрудничестве с РСФСР.

Возглавляемой Сухэ-Батором Монгольской народной партии, ввиду её явной «незрелости», так и не разрешили именоваться коммунистической, но позволили войти в Коминтерн на правах сочувствующей.

Вдова Д. Сухэ-Батора Янжима и сын Галсан. Улан-Батор, октябрь 1939 г

По возвращении домой в Народном правительстве Монголии вспыхнули склоки, началась ожесточённая борьба за власть.

Со своими противниками Сухэ-Батор быстро расправился путём жестоких репрессий. Зимой 1923 года, получив известие о подготовке японцами и белогвардейцами очередного заговора, Сухэ-Батор ввёл в Урге военное положение. Он регулярно объезжал столицу, проверяя караулы. Во время одной из таких поездок Сухэ-Батор сильно простудился и скончался 20 февраля 1923 года.

В народе говорили, что таким образом сбылось проклятье буддийских лам, которые возненавидели революционеров, закрывающих храмы. Выдвигались версии и об отравлении Сухэ-Батора политическими противниками. В любом случае, его внезапная смерть так и осталась неразгаданной загадкой.

(1923-02-20 ) (30 лет)
Урга , Монголия Место погребения: с 1954 - Мавзолей Сухэ-Батора
(с 2004 - перезахоронен) Отец: Элбэгийн Дамдин Мать: Ханжав Супруга: Янжима Дети: 3 сына Партия: Монгольская народная партия (с ) Образование: Худжир-Булунская военная школа Награды:

В ургинском подполье

Народная революция

Сразу же после съезда Временное правительство и ЦК МНП приняло решение разбить китайский гарнизон Маймачена-Кяхтинского . Ещё 15 февраля китайцам был послан ультиматум о сдаче; 18 марта народное ополчение (ардын журамт цэрэг ) под командованием Сухэ-Батора взяло город , куда и переехало правительство, начав формирование министерств; однако, в силу того, что город сильно пострадал во время штурма и от пожаров, вскоре правительство переехало в соседний Алтан-Булак .

В Киргизии

• • в Бишкеке - улица Сухэ-Батора
  • в Новой-Курбе - Улица Сухэ-Батора

В Казахстане

• Именем Сухэ-Батора названы улицы:
  • в Алмате - улица Сухэ-Батора
  • в Таразе - улица Сухэ-Батора
  • в Шымкенте - улица Сухэ-Батора

См. также

Напишите отзыв о статье "Дамдин Сухэ-Батор"

Примечания

История Правительство Военачальники Революционеры Культура Литература Путешественники

Богдо-хан Главнокомандующий Дамдин Сухэ-Батор (1921-1923) Председатели Государственного Малого хурала МНР Лидеры МНРП (до 1991 года) Солийн Данзан (1921) Догсомын Бодоо (1921) Цэрэн-Очирын Дамбадорж (1921-1923) Ажвагийн Данзан (1923-1924) Цэрэн-Очирын Дамбадорж (1924-1928) Улжийгийн Бадрах (1928-1929) Бат-Очирын Элдэв-Очир (1929-1930) Пэлжидийн Гэндэн (1928-1931) Золбингийн Шижээ (1931-1932) Бат-Очирын Элдэв-Очир (1932-1932) Жамбын Лхумбэ (1932-1933) Доржжавын Лувсаншарав (1932-1934) Хас-Очирын Лувсандорж (1934-1936) Банзаржавын Басанжав (1936-1940) Дашийн Дамба (1932-1940) Юмжагийн Цэдэнбал (1940-1954) Дашийн Дамба (1954-1958) Юмжагийн Цэдэнбал (1958-1984) Жамбын Батмунх (1984-1990) Гомбожавын Очирбат (1990-1991) Президенты

Отрывок, характеризующий Дамдин Сухэ-Батор

– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.

Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m"est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n"avez pas le droit de faire d"armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d"une campagne. Rompez l"armistice sur le champ et Mariechez a l"ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n"avait pas le droit de le faire, qu"il n"y a que l"Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l"Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n"est qu"une ruse.Mariechez, detruisez l"armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L"aide de camp de l"Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n"ont pas de pouvoirs: celui ci n"en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l"Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.

В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.